Уход Франциска I побуждает к раздумьям о судьбах католицизма. О церковных путях в вечности. О монументальных фигурах католической истории. Среди них – архиепископ Сан-Сальвадорский Оскар Арнульфо Ромеро.
Меньше месяца назад исполнилось 45 лет его гибели. Образ монсеньора Ромеро где-то напоминает Папу Франциска. Но, пожалуй, архиепископ был крупнее понтифика. Хорхе Бергольо не стали бы убивать, как убили Оскара Ромеро.
Он родился во всемирно-революционном 1917 году. Небольшая центральноамериканская страна Республика Эль-Сальвадор. Семья телеграфиста, шесть братьев, две сестры. Три класса государственной начальной школы. Отцовские уроки столярного дела. Оскар оказался талантлив в этой рабочей профессии. Как Иисус, он намеревался стать плотником. Но работать по дереву Оскару так и не довелось.
Юноша много читал и мало гулял по улицам. Зато в церкви ему нравилось. Он поступил в католическую семинарию. В 24 года очутился в Риме, дабы получить сан священника. Начал работу над докторской степенью по аскетической теологии, но незадолго до свержения дуче Муссолини его вызвали в Сальвадор.
Оскар Ромеров в Риме, 1942
По пути Оскар воочию увидел франкистскую Испанию. Дальше Куба, где Ромеро упрятали в лагерь для интернированных: война есть война. После нескольких месяцев мытарств падре вернулся на родину.
Следующие двадцать пять лет прошли в обыденном служении латноамериканского священника. Сначала один приход, потом другой. Стал ректором семинарии и секретарём Сальвадорской епископальной конференции. Редактировал епархиальную газету "Ориентация". Нетрудно догадаться, ориентация Оскара Ромеро была правой. В духе традиционного католического консерватизма. Вера и церковь, семья и дети, родина и нация, труд и собственность, традиция и совесть.
Католическая церковь не чурается земного реала и не бежит от политики. Тем более в перманентно пылающей Латине. Левые, мягко говоря, недолюбливали Ромеро за его консервативные проповеди. Зато любили прихожане. В 1970 году падре Оскар сделался вспомогательным епископом столицы — Сан-Сальвадора. Паства радовалась. А в церковных кругах поднялся глухой ропот. Не забудем, что это было время расцвета полумарксистской "теологии освобождения". Модными были симпатии к Че Геваре.
Ромеро со своим итальянским бэкграундом смотрелся на этом фоне вообще не в тему. Тем не менее, его карьера шла в гору. В 1974-м он встретил Рождество епископом епархии Сантьяго-де-Мария, района крестьянской бедноты. Служил так, что вскоре стал архиепископом Сан-Сальвадорским. Случилось это аккурат в День Советской армии и Военно-морского флота — 23 февраля 1977-го. Кто бы знал, что своей смертью Его Высокопреосвященству умереть не суждено.
Окормлять сальвадорских католиков Оскару пришлось не в лучшее время. Над страной явственно сгущались тучи скорой гражданской войны. Сам же Ромеро к тому времени перестал быть эталоном правоконсервативного католика. Потому что понимал реалии тогдашнего мира – но не принимал их. Не мог принять по складу души и по своему видению христианского долга.
Дело в том, что мировой коммунизм не склонялся перед мирной проповедью. Противостоять ему приходилось иными силами. Это делали другие люди. Без лишней рефлексии дружащие с оружием. В Сальвадоре их собрал вокруг себя генерал Белобрысый, по паспорту Хосе Альберто Медрано.
Лидер сальвадорского антикоммунизма бок о бок с ЦРУ прошёл войну во Вьетнаме. И там понял: залог победы – опора на массы. Армия побеждает только вместе с народом. В качестве мозгового центра Медрано учредил военную спецслужбу Агентство национальной безопасности (АСНЕСАЛ). Мускулами же стала массовая Национал-демократическая организация (ОРДЕН). Туда шли крестьяне-"ватники" – сражаться за веру, семью и собственность. Но совсем иначе, нежели учил монсеньор Ромеро. Против партизан-леваков и коммунистов была поднята дубина народной войны.
Роберто д'Обюссон
Под стать Медрано был его "киллер на доверии" по имени Роберто д’Обюссон. Подчинённые ласково именовали его Боб Паяльная Лампа. До генерала этот человек не дослужился, всего лишь майор. Но дела делал так, что у любого генерала волосы вставали дыбом. Если, конечно, этим генералом был не Белобрысый. "Он был сформирован для Холодной войны и подчинён своей вере, – много лет спустя сказала о майоре младшая сестра Мариса. – Все мы были для него коммунистами. Все, кроме военных и предпринимателей. Переубедить Роберто было невозможно. Всё равно, что говорить со стеной".
Сельская учительница и глубокая католичка Мариса Мартинес, она же Мария Луиса д’Обюссон вращалась в ином кругу. Социальные работники, христианские проповедники, крестьяне-индейцы… "Вас никогда не ругали за такое родство?" – спрашивали её журналисты. "Нет, скорее сочувствовали". Мариса отдавала должное стальному характеру брата, его безукоризненной честности, искренности его фанатизма. Да и знала его как человека весёлого и добродушного… в быту и со своими.
"В глубине души я верила, что меня Роберто не убьёт", – рассказывала она через много лет. В этом оказалась права. Но она видела, как человека-торпеду, его силу и ум, храбрость и ненависть, внаглую используют те, кого она презирала – "затворившиеся в собственном богатстве": "Они бесконечно вращаются вокруг самих себя. “Я, я, я…” — и ничего более. Моды и автомобили, вечеринки и поездки. Пустая жизнь. Мне жаль их". Но майор беззаветно верил тем, кого сам вправе был презирать.
Роберто д’Обюссон создал собственную боевую организацию – Союз белых воинов. В отличие от Колчака и Деникина, сальвадорским белым предстояло победить.
Шла третья мировая, известная как Холодная война. Она охватила всю планету, проникла везде, от снегов до песков. За превращение Сальвадора в очередной тоталитарный заповедник имени лично Леонида Ильича Брежнева боролись радикалы из местной коммунистической партии, объединившиеся в Народные силы освобождения имени Фарабундо Марти (ФПЛ). Готовили страну к торжеству ГУЛАГа и Вооружённые силы сопротивления (ФАРН), которые до поры до времени имели тактические разногласия с конкурентами по коммунистическому подполью. В 1979-м они объединились во Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ). Фарабундовцы ориентировались на опыт Вьетконга, и Медрано с его вьетнамским опытом оказался как нельзя кстати. Замес начался ещё до формального начала гражданской войны.
Боевики Фронта национального освобождения им. Фарабундо Марти
12 марта 1977-го архиепископ Ромеро узнал об убийстве священника-иезуита Рутилио Гранде. Оскар знал его как человека, симпатизировавшего "теологии освобождения". Конечно, Оскару это не слишком нравилось. Но он видел искреннюю веру Гранде и ценил его как историка церкви. Архиепископа не смущало даже то, что убитый много сил отдал борьбе против официальных структур церкви. За два месяца до убийства Гранде осудил высылку из страны колумбийского священника Марио Берналя Лондоно, заявив, что если Иисус попытается перейти сальвадорскую границу, то его не пустят как еврейского агитатора, смущающего людские умы.
Знали это и "белые воины" д’Обюссона. Но для них всё было проще: значит, коммунист. Как и его собратья. Спустя два месяца, 11 мая 1977-го, антикоммунистические боевики майора убивают священника Альфонсо Наварро. В следующем году пришла очередь Эрнесто Барреры, а в 1979-м жертвой белого террора пали Октавио Ортис, Рафаэль Паласиос и Наполеон Масиас. Как видим, белое воинство не церемонилось с церковниками. Пример подавал сам Майор, с его антиклерикальным идеалом Великой французской революции: "Будь патриотом, убей попа!"
Официально убийство Гранде не было раскрыто. Но все понимали, кто за ним стоит. "Если его убили за то, что он делал, значит, моя очередь идти по этому же пути", — вот первое, что пришло в голову архиепископу. Шальная мысль? Не могут же боевики поднять руку на главного католика страны. Даже большевики до такого не доходили.
Пока Ромеро тщетно требовал расследования убийства Гранде, происходили новые убийства, становившиеся такими же "висяками". Но после прихода к власти Революционной правительственной хунты, значительную роль в которой играли христианские демократы, активность Оскара усилилась. Он реально сдвинулся влево. Стал критиковать олигархию, выступать в защиту социальной справедливости, обращаясь к энцикликам Папы Римского Павла VI. Ответом стал поток угроз – типа, тебя ждёт Гранде!
Ромеро поехал в Рим. В Ватикане его принял Папа Римский. Но год был уже 1979-й, и встречал сальвадорского архиепископа не Павел VI, а Иоанн Павел II. Для которого возглавление католической церкви было неотделимо от антикоммунистической борьбы.
Папа бросил взгляд на ящик печатной продукции, привезённый Ромеро – материалы об убийствах левых священников. "Вы же понимаете, у нас нет времени всё это читать. – Простите, Ваше Святейшество, я не подумал об этом. Но убили Октавио Ортиса, которого называли прокоммунистическим мятежником… – Разве это не так?" Архиепископ умолк. Помолчав, понтифик посоветовал ему сотрудничать со своим правительством – в чём и заключается его христианский долг.
Кароль Войтыла – Иоанн Павел II – был родом из Польши. Которой в те времена правила коммунистическая ПОРП. Сатанинскую силу на Земле он знал одну. Ту, что через пять лет после его встречи с Оскаром Ромеро зверски убила Ежи Попелушко. И разве это не так?
Вернувшись в Сальвадор, Оскар Ромеро постарался выполнить указание предстоятеля. Но не получалось… Зато архиепископ подружился с послом США, католиком Робертом Уайтом. Просил уменьшить военную помощь хунте, дабы остановить эскалацию насилия. О том же писал президенту Картеру.
Война уже шла вовсю. Не только мировая Холодная, но и сальвадорская гражданская. Однако монсеньор Ромеро не заботился о победе. Он стремился остановить войну. Не дать победить никому. Ибо победа добывается кровью, а кровь не должна проливаться. Архиепископ считал, что пример должна подать его сторона – правая и христианская. Поэтому его призывы к миру, его обличения насилия направлялись мимо коммунистов. Не ошибался ли он в этом? Не станем судить.
23 марта 1980-го он прочёл проповедь, обращённую к солдатам сальвадорской армии: "Не убий". А ведь именно эти солдаты (не боевики Майора Паяльной Лампы) несли основную тяжесть боёв с коммунистическими партизанами. Коммунистам пастырские наставления без разницы. А вот армейские парни-католики архиепископу верили и могли прислушаться. Поэтому его проповедь была ему приговором. Вообще-то приговор был вынесен раньше. Не майором д’Обюссоном. Не генералом Медрано. Не их "эскадронами смерти".
Решение об убийстве Оскара Арнульфо Ромеро принимали совсем другие. Респектабельные люди в костюмах и галстуках. Соблюдающие церковные обряды. Из тех, кого презрительно жалела Мариса.
Энрике Альтамирано Мадрис по сей день редактирует собственную газету. Тем же занимался он и в молодости. Бизнесмен и журналист не состоял ни в ОРДЕНе, ни в белых воинах. Зато он персонифицировал интеллектуальный центр сальвадорских ультраправых. Сельскохозяйственный предприниматель Эдуардо Лемус О’Бирн персонифицировал центр финансовый. Несколько особняком в этой компании стоял Адольфо Куэльяр – председатель сальвадорского отделения Всемирной антикоммунистической лиги был не прочь самолично взяться за автомат. Но на тот момент он выступал как персонифицированный политический центр.
Эти трое приняли решение. Внушили его своему кругу. И уже от имени серьёзных людей предложили тему майору д’Обюссону. Который, разумеется, с энтузиазмом взялся за дело.
Ближайшими людьми майора были четверо: мафиози Фернандо Сагрера и Эктор Антонио Регаладо, офицеры Эдуардо Альфонсо Авила и Альваро Рафаэль Саравия. К ним подтянулся ещё один офицер – Марино Эрнесто Молина, сын бывшего президента.
Сагрера по поручению майора курировал всю тему. Авила обеспечил оружие, Регаладо – оперативный план передвижения. Молина привёл исполнителя – сержанта сальвадорскойнацгвардии Марино Акосту. Саравия предоставил водителя Антонио Гарая. Все они состояли в "эскадронах смерти". Большие боссы нацбезопасности могли им доверять.
Ультраправые боевики в Сальвадоре
Наступило 24 марта 1980 года. Оскар Ромеро встретился с делегацией ордена "Опус Деи". Вместе изучали пастырские материалы Иоанна Павла II. Потом архиепископ пообщался с исповедником. В половине шестого вечера пришёл в больничную часовню служить мессу. Его последняя проповедь политики не касалась. Монсеньор говорил о семейных ценностях, о покойной донье Сарите де Пинто, её милосердии и христианском достоинстве.
Через час после начала мессы у часовни притормозил красный "Фольксваген Пассат". За рулём сидел Гарай, рядом Акоста. Поблизости стоял белый "Додж" – Сагрера с напарником Габриэлем Монтенегро страховали киллеров. Тут же прохаживался боевик Вальтер Альварес. На случай, если Акоста устроит какую-нибудь путаницу.
В полседьмого Акоста вышел из машины со швейцарской винтовкой в руках. Войдя в часовню посреди мессы, он выстрелил один раз. Алтарь залило кровью. В больнице архиепископа пытались спасти, но тщетно. Через двадцать минут Оскара не стало.
Ближе к ночи Саравия позвонил д’Обюссону с условной фразой. Акосте дали 114 долларов. Ещё троим выдали порядка 111 баксов на всех. Не сказать, чтобы выше крыши. По тем временам и тем местам это были кое-какие деньги. "И вообще, разве в деньгах дело?"
Четверть миллиона человек пришли 30 марта на похороны Оскара Ромеро. От имени Папы выступил кардинал Эрнесто Коррипио. И сразу начался бой: "эскадроны" пошли в атаку. Наступили совсем новые времена. Никто больше не стеснялся ничего.
30 марта 1980-го фашисты открыли огонь по людям, провожавшим в последний путь архиепископа Оскара Ромеро, погибло от 30 до 50 человек
Гражданская война в Сальвадоре была важным фронтовым участком глобального противостояния. "Переходи к нам, подполковник, будем вместе бороться за свободу!" – говорил партизанский команданте Хоакин Вильялобос. "Нет, мы не служим русскому медведю, – отвечал командир батальона сальвадорской армии "Рональд Рейган" Хорхе Адальберто Крус. – За свободу борются народы Польши и Венгрии. И мы вместе с ними". Всё так, кроме одного: имперско-коммунистический "медведь" отнюдь не был русским.
Армейские патрули в Сальвадоре, 1980-е
Закончилась война, когда не стало СССР, чуть не день в день. (Что само по себе о многом говорит). Коммунистов остановили, но и фашистов к власти не пропустили. ФНОФМ превратился в социал-демократию, а партия ныне покойного д’Обюссона АРЕНА – в нормальных консерваторов. Тут и там не стало фанатизма, зато разгулялась коррупция. В результате сальвадорцы отвергли тех и другие. Трампов друг Найиб Букеле – это нечто третье…
Неистовый Хоакин Вильялобос живёт в Англии, исповедует либерализм, консультирует западных силовиков по борьбе с ИГИЛомetc. Неистовый Роберто д’Обюссон незадолго до смерти в 1992 году – опять-таки, после конца СССР, перед концом войны – сказал на партийном собрании: "Мы побеждали в бою – научимся побеждать и в парламенте".
Медрано, Куэльяр, Авила, Альваресубиты в гражданской войне. Акоста и Молина пропали без вести. Саравия, Гарай, Монтенегро, Регаладо живут в эмиграции. Молчаливый Сагрера по-прежнему координирует старых корешей.
Им казалось, что и они по-своему защищают добро и свет, заповеданные католичеством. Против коммунистического сатанизма поднимается Христов меч. Есть люди, для которых преступный акт 24 марта 1980-го – не только гибель архиепископа, но и трагическая жертва убийц. Жертва – самих себя.
Можно не пояснять, как католики такого типа относились к Франциску I.
Статуи христианских мучеников ХХ века в Вестминстерском аббатстве. В центре - великая княгиня Елизвета Федоровна, Мартин Лютер Кинг и Оскар Ромеро
Официально убийство Оскара Ромеро по сей день числится в Сальвадоре нераскрытым. Хотя, прямо говоря, тут нечего раскрывать. Было несколько арестов вокруг д’Обюссона, но всех быстро выпустили. Послевоенная спецкомиссия сказала всё прямым текстом и назвала всех – но это не полицейская и не судебная инстанция. В США дали показания Саравия и Гарай, первый признан виновным. Но на родине архиепископа за его смерть не судили никого.
Майор д’Обюссон всегда был предельно откровенен. "Я их напалмом сожгу", – типичная для него фраза. Но убийство архиепископа Ромеро он за собой не признавал никогда. (Как чилийский СЕНИ не признал убийства Тукапеля Хименеса). Что-то было здесь не то даже для него. А уж сын его Роберто-младший и вовсе славит монсеньора.
Папа Франциск I в Сальвадоре
Процесс канонизации Оскара Ромеро начал Иоанн Павел II. Завершил Франциск I. Если понимать серьёзность различий, то монсеньор стал символом католического единения. Канонизация состоялась 14 октября 2018 года. Архиепископа Ромеро помнят и чтут. А Фонд его имени возглавляет сестра майора.
"Партизанка ты", – сказал ей перед смертью Роберто. "Христианка я", – ответила ему Мариса.
