Проведя полгода в следственном изоляторе, член Объединенной коммунистической партии Дарья Полюдова вышла на свободу. Полюдова — первая россиянка, обвиненная в публичных призывах к нарушению территориальной целостности России по ст.280.1 Уголовного кодекса РФ. Также ей инкриминируют публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности по ст.280 УК РФ. Дело было возбуждено в августе 2014-го, после того как Полюдова анонсировала "Марш за федерализацию Кубани" на 17 августа. Акция должна была состояться синхронно с неразрешенным шествием "Национал-большевисткой платформы" в Новосибирске — "Маршем за федерализацию Сибири".
По мнению Полюдовой, хотя ее и отпустили из-под стражи под подписку о невыезде, ей грозит реальный срок. Уголовное дело она считает местью ФСБ. В интервью Каспаров.Ru бывшая политзаключенная и фигурант списка "террористов и экстремистов" Росфинмониторинга рассказывает о нюансах преследования оппозиции на Кубани и специфике краснодарского СИЗО №5, подведомственного ФСБ.
— Ваше недавнее неожиданное освобождение из тюрьмы — это признак смягчения линии следствия?
— Я этого ожидала. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу, 109-я статья не позволяет держать человека под стражей по подозрению в преступлении средней тяжести более полугода. И так как 25 февраля 6 месяцев с момента моего ареста истекли, то я не удивилась, что меня отпустили домой. Хотя, по правде, уже морально готовилась к тому, что повезут в суд — продлевать меру пресечения — и надо будет заявлять, что держать меня в СИЗО незаконно. Следователь ФСБ по особо важным делам Дмитрий Шаповалов на это не пошел, хотя неоднократно нарушал закон в ходе расследования — например, не всегда извещал адвоката о судебных заседаниях, на которых мне продлевали срок.
— Как все произошло?
— Защита подала ходатайство об изменении меры пресечения (было подано несколько ходатайств — прим. Каспаров.Ru). Сотрудница СИЗО позвала на выход с вещами из камеры, в которой мне пришлось находиться полгода. Я расписалась в получении подписки о невыезде: теперь я не могу покидать станицу Полтавскую — разрешено ездить только на следственные действия в Краснодар. Чтобы, например, получать уведомления об окончании следствия.
— Вы открыли список тех, кого обвинили в посягательствах на территориальную целостность России из-за "Марша за федерализацию Кубани". Как вы понимаете понятие "федерализация"?
— Да, я первая попала под статью 280.1 УК РФ "Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ". Все завертелось после того, как в августе прошлого года я заявила о готовящейся протестной акции в Краснодаре — собственно, о "Марше за федерализацию Кубани". Как все помнят, весной в Украине проходили марши за федерализацию, которые российские власти поддерживали, ведя с Украиной информационную войну. Наверное, они решили показать, что в Украине федерализация — это можно, а у нас — нельзя. Такая была идея.
— Украинские СМИ тогда активно писали о кубанских и сибирских сепаратистах, готовых "восстать в день марша". Как вы это прокомментируете?
— Никакого регионального сепаратизма не было и в помине! В Краснодарском крае я не слышала ничего подобного. А украинцы, наверное, так троллили Путина.
— Тогда как правоохранительные органы объясняли действия в отношении вас — арест, первое уголовное дело, второе?
— Краевые спецслужбы переволновались из-за шумихи вокруг марша. Акция была анонсирована в нескольких городах России и вызвала ажиотаж в СМИ и тревогу во властных структурах. Это первое. Второе — моя активность в регионе. Как известно, в провинции активистов душат. Кубанские правоохранительные органы славятся своим рвением. Взять хотя бы дело Евгения Витишко или Сурена Газаряна — вся оппозиция у нас или сидит, или в политэмиграции.
Для местных силовиков моя заявка "Марша за федерализацию Кубани" была последней каплей. До этого на меня давили заведенными административками. Сначала в феврале 2014 года дали 15 суток административного ареста и 10 тысяч рублей штрафа: грянула Олимпиада, и начались чистки оппозиции в крае. Потом 9 мая — еще 10 суток и 10 тысяч за одиночный пикет с антипутинским баннером. В августе, после провокации ЦПЭ, — 14 суток, но без штрафа. И вот — тюрьма.
— Хронологически как все происходило?
— 15 августа я шла на собеседование в Краснодаре. Появились цэпээшники — обычные полицейские ко мне последнее время не подходили из-за моих жалоб на них в прокуратуру — и тут возник "случайный прохожий", а на самом деле — провокатор, который сначала напал на меня, а потом заявил в полицию о мелком хулиганстве в его отношении. Там открывают административное дело. Как выяснилось позже, оно было прикрытием для уголовного.
Когда меня привезли в отделение, полицейские проговорились, что я у них "по другому делу". Пока я сидела в обезьяннике, им звонили "товарищи" с главка ФСБ. До этого я с ФСБ не сталкивалась — слежку за мной они перепоручали ЦПЭ. Мобильный телефон изъяли до возбуждения дела по обвинению в размещении трех постов на моей страничке "ВКонтакте", а следственные действия вели еще до получения мной четырнадцати суток. При обыске у бабушки изъяли мамин компьютер и флаг Левого фронта. Из моей квартиры взяли ноутбук. Когда буду знакомиться с материалами уголовного дела, наверное, много интересного узнаю.
— Как вы поняли, что после административного ареста попадете в СИЗО?
— Я не думала, что дело возбудят. Я разместила на страничке "ВКонтакте" фото с пикета с плакатом "Не война с Украиной, а революция в России" (ч.2 ст.280 УК РФ), перепостила шутливую запись, что этнические кубанцы хотят в Украину (ч.2 ст.280.1 УК РФ) и заявила, что Путин виноват во всех терактах и катастрофах (ч.2 ст.280 УК РФ). Но когда узнала, что меня везут в суд, то поняла, что отправят в тюрьму. Конечно, выразила на заседании протест, что в моих действиях нет состава преступления, нет умысла на насильственное свержение конституционного строя или посягательства на территориальную целостность страны, но это не ни на что не повлияло.
— Следствие предлагало для вас более мягкий вариант, чем содержание в СИЗО?
— Нет. Оперуполномоченный ФСБ Георгий Котенко на допросе то шоколадками агитировал явку написать, то угрожал родителям, что им "будет плохо". Обещал наркотики подкинуть Михаилу Пулину — активисту Национал-большевисткой платформы, который анонсировал "Марш за федерализацию Сибири". Мне говорили: кайся. И уточняли: признавай, не признавай — но до суда в тюрьме все равно посидишь. Еще советовали особый порядок суда взять. Я, конечно, виновной себя не признала и не стала сотрудничать со следствием.
— Чем следствие оправдывало вашу строгую изоляцию от общества?
— Когда мне каждые два месяца продлевали меру пресечения в СИЗО, то следователь, кроме стандартных фраз о моих способностях "препятствовать правосудию", мотивировал необходимость ареста наличием каких-то "подельников", которые якобы скрываются в Украине. Дескать, если отпустите Полюдову, она моментально уедет в Украину. Такие вот домыслы.
— У вас юридическое образование. Это как-то вам помогало?
— Честно говоря, не очень. Все мои ходатайства о нарушениях закона и несоответствии УПК игнорировались. Я подавала жалобу по поводу угроз подкинуть наркотики, но толку все равно нет.
— По "делу о федерализации Кубани" проходят еще четыре человека, так?
— На самом деле это не совсем так — трое. Петр Любченков жил и живет в Украине, Марш он организовывал по Интернету. Вячеслав Мартынов сбежал в Украину, чтобы не попасть в тюрьму. Арестованный Сергей Титаренко проходит не по нашему делу. О том, что он заключен в СИЗО, я узнала только два месяца назад. Нюансов его дела я тоже пока еще не знаю. Сколько его продержат — не знаю. По УПК должны не более полугода.
— Как прошли полгода в тюрьме?
— Я оказалась в Краснодарском СИЗО №5, подведомственном ФСБ. Там даже отделение ФСБ рядом. К администрации тюрьмы у меня претензий нет, начальник мои гражданские права не нарушал. Единственное — я сперва попала в камеру с женщиной по имени Галина, с 2009 года она там сидит безвылазно, и она давила на меня, чтобы я признала вину. Само собой, когда я отказалась, Галина перешла на оскорбления и бросилась на меня с кулаками. Я написала заявление начальнику учреждения с требованием перевести меня в другую камеру и пригрозила голодовкой. Буйную Галину перевели в другое место, и у меня появилась нормальная сокамерница.
В камерах есть телевизоры, холодильники, кондиционеры. Подъем в шесть утра, но можно дальше спать хоть весь день, только застелить койку требуется. Но вот еду в тюрьме невозможно есть. Кормят ужасно. Своей кухни не было, баланду привозили из СИЗО №1. Некоторые камеры переполнены. Поначалу я сидела в двухместной с двумя женщинами, и на ночь приходилось устраиваться на раскладушке. Только после жалоб оказалась в нормальных условиях — там и просидела 4 месяца.
— За что сидят в следственном изоляторе, опекаемом спецслужбами?
— Сидят по делам, которые по части ФСБ. В женском корпусе — по статьям "измена Родине", "шпионаж", "мошенничество в особо крупном размере". Шпионаж, например, — посредством передачи эсэмэсок. В общем-то многих уговорили дать показания уже в тюрьме, иначе бы у них даже состава преступления не нашлось, а при хорошем адвокате дела бы и вовсе рассыпались. Среди мужчин есть фигуранты дел о наемничестве и участии в незаконных вооруженных формированиях.
— Что бы вы изменили в СИЗО?
— Помимо безобразной еды, проблема в том, как ведут себя некоторые сотрудники администрации. Нужно, чтобы они лояльнее относились к заключенным. Есть там одна женщина, приходит к зэчкам — то краску для волос заберет, то другую мелочь. И вообще царит атмосфера грубости.
— Некоторые оппозиционеры сообщают, что не получали от вас писем за время тюремного заключения.
— Письма попадали к цензору, и тот отдавал их следователю Шаповалову — а он уже издевался, говоря, что мне никто не пишет. Еще уточнял, что тот или иной знакомый оппозиционер забыл про меня.
— Как, по-вашему, изменилась страна за время вашего заточения?
— В тюрьме из информации только путинское телевидение — и все. Никаких альтернативных СМИ. Распечатки новостей из Интернета мне не присылали. Я знала в общих чертах, что в стране экономический кризис и что курс рубля упал. Средняя зарплата в Краснодаре — 15 тысяч рублей, и она не растет. Это ожидаемо в свете санкций и военной агрессии. Но по телевизору говорили, что "бандеровцы" виноваты: напали на Донбасс. Оказалось, что промыты мозги даже у оппозиционеров: некоторые активисты ухватились за идею "Крымнаш". Другие же уехали за границу или сели.
— Полгода следствия по экстремизму в соцсетях — достаточно долго. Почему дело до сих пор не в суде?
— Следствие затянулось из-за медлительности экспертов, которым поручили исследовать мои посты на предмет экстремизма, при том что запрос отправили не в Москву, а в Краснодар. Из-за такой волокиты следователь уже два раза умудрился предъявить мне обвинение, что, мягко говоря, не согласуется с уголовно-процессуальными нормами.
— Вы отказались от адвоката, оказавшись под подпиской о невыезде?
— Адвокат Аванесян советовал признать вину. Еще на протяжении следствия он не оповещал меня о судах, настаивал не поднимать шумиху, а в последний раз напугал маму, что меня еще раз посадят, если я буду продолжать писать в Интернете. Еще он спрашивал зачем-то мой пароль от странички "ВКонтакте", которую заблокировал Роскомнадзор. Я отказалась от Аванесяна, и теперь у меня адвокат из "Агоры" — Андрей Сабинин.
— Какой исход в суде вы прогнозируете?
— Возможно, дадут реальный срок — мне грозит до 5 лет. То, что меня отпустили, не значит, что я победила или что в итоге мне дадут условку. Но чем больше протестных активистов сажает режим и чем сильнее разгорается экономический кризис, тем больше людей отвернутся от режима. Народ рано или поздно разозлится и выйдет на улицы.
