Срезанный (как оказалось совершенно законно, даже с точки зрения суда) Алексеем Навальным "браслет домашнего узника" не зря привлек столько внимания - это был, без сомнения, революционный акт, но акт, как и во всякой идеальной революции, восстанавливающий право. Все деспотические режимы существуют лишь до тех пор, пока подданные исходят из того, что пределы их права определяет воля властей предержащих.
Требование уважения и соблюдения установленных, не суть важно, законом или освященным временем обычаем, человеческих прав - вопреки пожеланиям начальства - это и есть настоящая правозащитная революция в своём глубинном смысле.
ФСИН исходил из того, что его "ошейники" обязаны носить вплоть до их высокого распоряжения. Когда Навальный сам сделал то, что должен был сделать инспектор ФСИН, или кто там за этим следит, прямо в зале Замоскворецкого суда (ножку приподнимем, молодой человек, вот так, отличненько, гуляйте теперь себе на здоровьеце), - он подал пример совершенно гандистского отрицания произвола во имя человеческого права и достоинства. Но именно с таких шагов и начинается революция.
Когда 241 год назад бостонцы сочли контрабандным чай, обложенный пошлиной, установленной для них без их участия (в самой Британии это было невозможно уже лет сто).
Когда в марте 1917 года Госдума отказалась пугливо разбегаться и потребовала переговоров с монархом (кто же гадал, что одно это будет означать крах царизма).
Когда в июне 1990 Съезд народных депутатов РСФСР (по полномочиям - конституционная ассамблея) объявил суверенитет России.
! Орфография и стилистика автора сохранены
