В рассуждениях о "слитом" протесте или бесперспективности стремления России к демократии, мне кажется, упускают важнейший момент – корректное определение типологии отечественного протестного движения. Рассуждая год назад http://vestnikcivitas.ru/docs/3094 о месте протестного периода в истории (что это было: подавленная революция; "генеральная репетиция" http://vestnikcivitas.ru/docs/1715 революции, "полуреволюция" http://vestnikcivitas.ru/docs/2422 в духе парижского мая 1968 года), я задумался об эволюции протестного движения в Восточной Европе 50-80 годов.
Мы привыкли мысленно строить такую последовательность демократической эволюции, которая нас устраивает своей "классической" логичностью: сперва происходит самоорганизация гражданского общества, потом оно добивается гражданских свобод (права вести с элитами диалог); затем – политических прав (доступ к формированию элит); пользуясь этим обретаются и права социально-экономические, и в итоге – получатся плюралистическое правовое социальное демократическое государство.
Горожане объединяются, дворянам и королям приходится с ними считаться; конституция; расширение прав парламента; снижение и отмена избирательного ценза; ликвидация дискриминации субкультур… От Генеральных штатов – к Европарламенту и Евросуду.
Кстати, социально-политическая история перестройки, вроде бы подтверждает эту закономерность: происходит независимая идеологизация, затем и политизация первоначально декоративных или андерграундных структур советского общества: творческих союзов и коллективов (редакции, театральные труппы), объединений ученых и краеведов, интеллигентских дискуссионных клубов.
Потом – движения избирателей, партии и протопартии, вроде "ДемРоссии". Финал известен – оппозицию частично интегрировали в правящую номенклатуру, частично маргинализировали.
Но наши соседи по Восточной Европе прошли к демократии совершенно иным, скорее противоположным путем.
Сперва вспышки протеста (в т.ч. и вооруженного, как в Венгрии в 1956 г. или в Румынии в 1989 г.) и только потом формирование протогражданского общества. На этом пути подавленные протесты изолированной интеллигенции, как в Польше и в Чехии (Словакия в "Пражской весне" почти не участвовала) в 1968, и стихийные, быстро и жестоко раздавленные массовые уличные протесты – Восточный Берлин 1953, Польша – декабрь 1970 (Гданьск) и июль 1976 (Радом).
И вот в августе 1980 – грянула польская "Солидарность" - союз интеллигенции, католической церкви и рабочего движения. Подавленная в декабре 1981 генералом Ярузельским, она уходит в подполье и выходит из него на волне политических забастовок в мае 1988 года, а дальше – Восточная Европа стремительно идет к свержению коммунистических режимов.
Структуризации оппозиции, которая постепенно образует эмбрионы (или, если угодно, центры кристаллизации) гражданского общества – следствие вспышки протеста, разрывающего мертвящий покой постсталинистских тоталитарных государств.
Но это значит, что протестная волна: от разогнанного шествия по Мясницкой 5 декабря 2011 года и вплоть до принятия Манифеста оппозиции на митинге на проспекте Сахарова 12 июня 2012 года – это наш аналог кратких польских и чешских событий 1968.
Протестное движение "белоленточников" оказалось необходимым явлением для появления в стране феномена массового сплоченного диссидентства. Не итогом неспешной политизации неправительственных организаций, но взрывом, вернувшим в страну политику. Такой вот "неклассический путь". Следующим этапом должно стать - если отталкиваться от восточноевропейских образцов – индоктринирование диссидентскими движениям недовольных масс, и затем – мощная оппозиционная коалиция, потрясающая режим.
Но насколько этот путь "неклассичен"? Если отойти от привязки к западной истории XVII – XX веков, и отойти еще лет на 400 вглубь, то мы увидим очень сходное явление – вспышки ересей и диссидентских течений в католической теологии и, одновременно, мощные восстания горожан против феодалов ("коммунальные революции"). Именно эти процессы создают "завязи" западноевропейского гражданского общества – свободные города и относительный интеллектуальный плюрализм в университетах, в подходах различных монашеских орденов к теологическим спорам.
Просто-напросто надо понять, в отличие от позднего застоя и ранней перестройки, когда советское общество напоминало западную эпоху просвещенного абсолютизма, мы сейчас, при зрелом путинизме, находимся в глубине (или, если угодно, напротив, на самом пике) средневековья и только делаем первые шаги к Ренессансу.
! Орфография и стилистика автора сохранены
Вы можете оставить свои комментарии здесь
