Неслучайно Александр Рыклин несколько ранее здесь же, на «ЕЖе», признался, что готов подписаться почти под каждым словом доклада Института современного развития «Россия XXI века: Образ желаемого будущего». 10 февраля состоялась официальная, я бы даже сказал, «ритуальная» презентация доклада. При таком стечении народа, которое начисто исключает серьезное обсуждение текста. Но текст, однако, заслуживает внимательного отношения. Поэтому давайте разберемся с ним всерьез, по «гамбургскому счету».
Давайте исходить из того, что любой серьезный текст богаче замысла его автора. Поэтому сначала подойдем к нему с мерками, которые предлагают сами авторы, рекомендуя свой текст как один из вариантов («моделей» — по терминологии авторов) программы обновления страны. А вслед за этим посмотрим, что же еще есть в этом тексте, что он еще «пробалтывает» вне авторского замысла. И не только текст, но и контекст его появления. Это позволит нам оценить не только его недостатки, но и важность.
Сначала о тексте в целом. Он поражает композиционной неряшливостью, повторами, несоразмерностью частей и сюжетов, названиями разделов, вызывающе противоречащими содержанию этих разделов. Такое ощущения, что у текста не было ответственного за конечный результат. Может, был, но это значит, что текст не прошел окончательного редактирования; т.е. «городу и миру» предъявлен не конечный результат, а промежуточный. Почему так могло произойти, мы обсудим в конце статьи. А теперь перейдем к содержанию.
Научная этика препятствует обсуждению того, чего нет в предлагаемой работе. Но есть исключения. Если вам показывают доказательство теоремы без ее формулировки, то вы вправе предъявить претензии автору, вы даже можете просто игнорировать его усилия. Именно с такой ситуацией мы имеем дело в данной ситуации. Но мы не можем игнорировать тот факт, что в докладе ИНСОРа нет никакого серьезного диагноза ситуации, в которой находится страна. Несколько недовольных междометий по поводу настоящего, по касательной возникающих в тексте, диагнозом назвать нельзя. А без него в самой программе появляются зияющие пустоты. Фактически нам предлагают лечение без диагноза. Следовательно, у нас не только отсутствуют основания доверять выписанному рецепту, мы начинаем сомневаться в том, что больны вообще. Отсутствие диагноза порождает другие важные негативные следствия, но они нам понадобятся позднее, как и объяснение того, почему пропуски в данном тексте важны не менее самого текста.
В целом текст выглядит весьма профессионально, иногда даже излишне профессионально, щеголяя терминами, не известными подавляющему числу читателей. Начало приятно удивляет некоторым изящным литературным шаманством постмодернистского толка. Но наряду с этим встречаются поразительные провалы, разрушающие впечатление от текста. Как вам, например, такое высказывание: «Каждый виток российских модернизаций прошлых лет при всех своих достижениях порождал меньшую экономическую конкуренцию и меньшую политическую свободу». Если авторы настаивают на этом историческом наблюдении, то они должны быть готовы к ответу на следующий вопрос: «Действительно ли сегодня политической и экономической конкуренции в России меньше, чем в СССР образца 1985 г.?». Я привел пример, явно бросающийся в глаза, но подобных, менее очевидных ляпов немало.
Отсутствие диагноза влечет за собой ряд негативных следствий. Первое — путаются цели и средства. Наиболее ярко это проявилось в довольно обстоятельном сюжете доклада, посвященном избирательной системе и политической конкуренции. Для обоснования заведомо слабого предложения — вернуться к старой смешанной системе — привлекается совершенно неуместная в подобном тексте профессиональная терминология. При этом совершенно неясно, что мы хотим вылечить и что получим в результате. Между тем диагноз избирательной системы (системы как набора формальных правил, я не говорю о практике) предельно ясен: завышенные барьеры для входа на политический рынок и сведенная почти к нулю подотчетность избирателям. Кстати, современные эконометрические исследования весьма убедительно показывают, что сочетание указанных мною свойств способствуют росту коррупции в стране. Совершенно неясно, зачем для лечения этих недугов предлагаются половинчатые меры. Ведь прежняя смешанная избирательная система сочетала не столько достоинства мажоритарной и пропорциональной систем, сколько их недостатки.
Второе следствие отсутствия диагноза — неоправданные диспропорции, когда обозначаемый в тексте сюжет представлен совершенно невнятно и несообразно его важности. Таков, к примеру, минисюжет о законодательном процессе. Приведу все четыре рекомендации по этому поводу: «шире практиковать парламентские слушания», транслировать заседания по телевизору, не торопиться со вторым чтением, членам правительства раз в неделю отчитываться в парламенте (при имеющемся числе членов правительства неторопливость законодательного процесса будет обеспечена). Этот пустой набор мог появиться только потому, что не сформулированы проблемы, нет диагноза. А он предельно ясен любому, кто следит за современным законотворчеством.
Поражает сюжет о судах. Теме права в документе отведено три крохотных абзаца. Их общий смысл — законы должны исполняться, а суд должен быть независим. А ведь речь идет о проблеме, которую можно без всяких преувеличений назвать главной. Без верховенства права в стране не то что модернизация не пойдет, нормальная человеческая жизнь станет просто невозможной. Уже становится.
Поражает то, что в тексте периодически прорывается самоощущение власти, которое авторы вольно или невольно транслируют. Например, обсуждается идея партнерства власти и общества (власти и бизнеса и т.п.). Тут ведь явная путаница. Нелишне вспомнить, что согласно третьей статье Конституции России источником власти в стране является ее народ. Те, кто (пользуясь упрощениями в терминологии) называет себя властью, — не более чем нанятые народом приказчики. Только народ имеет право дозировать и выражать свое отношение к приказчикам. Последние же обязаны делать только одно — служить. Именно так трактуется место власти в демократических странах.
Вызывает некоторое недоумение то место доклада, которое касается гражданского общества и где предлагается «стимулировать» его развитие. Трудно удержаться от цитирования. Авторы предлагают учредить «создание налоговых, финансовых и иных стимулов для некоммерческих организаций, в первую очередь — сотрудничающих с государством в реализации социальных проектов. С накоплением положительного опыта — распространение этих льгот на все более широкий круг общественных организаций». Полная сурковщина — резервация для правильных и послушных. Тут вспоминаются мечты об инновационной экономике, подробно представленные в докладе. Она возможна, напоминаю, только на базе свободного гражданского общества. Но в неволе оно не размножается, как и в резервациях.
Я бы мог и дальше перечислять свои претензии к тексту, но, во-первых, ограничен объемом статьи, а во-вторых, пора переходить к обещанному объяснению того, почему необходимо обращать внимание на пустоты в докладе.
Мы не можем игнорировать пустоты, пробелы в политической программе, потому что в этом жанре пропуски являются частью текста и контекста. Мы вправе удивиться, к примеру, не обнаруживая ни в диагнозе (впрочем, отсутствующем), ни в самом тексте подобающего отражения проблемы коррупции. Ведь странно же: когда граждан в социологических опросах спрашивают, что в первую очередь должна делать власть, они дружно указывают на борьбу с коррупцией. То же самое ясно подавляющему числу экспертов в сфере права, экономики, политики и т.п. Но точно так же предельно ясна причина отсутствия темы коррупции в тексте ИНСОРа. Авторы имеют несчастье работать в условиях резервации, имеющей четкие границы. Внутри нее возможен более или менее честный разговор. Вне ее — невозможен. Тема коррупции — табу, поскольку честный разговор здесь подразумевает обозначение уровня управления, до которого доходит коррупция. А это недопустимо. Можно ли при честном диагнозе коррупции в стране писать в докладе, к примеру, такую фразу (это из описания будущего): «политическое руководство и общество «берут в клещи» разложившуюся часть средней и низовой бюрократии». Ведь сразу возникает вопрос: «А что это за руководство?!». Из различных пояснений авторов следует, что речь идет о нынешнем руководстве, которое десять лет имитирует борьбу с коррупцией, на самом деле завися от этой средней и низовой бюрократии. Я уж не говорю о терминологических тонкостях: как это можно называть нынешнее руководство «политическим»?
Высказанный выше тезис об условиях работы авторского коллектива подтверждается и другими пробелами. Например, такая важная проблема, как налоги, удостаивается робкого упоминания — есть слова про желательность «приемлемой налоговой нагрузки». А ведь надо было бы говорить о том, что в России налоговая пирамида перевернута с ног на голову, что без ее возвращения в нормальную позу бессмысленно говорить о восстановлении федерализма или подчинении милиции безопасности муниципалитетам. Но тема налоговой системы запретна, поскольку нынешняя бюрократия зарабатывает, помимо прочего, на разворовывании бюджета, а главная бюрократия — в Москве; поэтому никак нельзя уменьшать приток налогов в федеральный бюджет.
В докладе опущено высшее образование как важнейшая тема. Как при коррумпированном, деградировавшем высшем образовании авторы видят себе, к примеру, инновационный прорыв, я уж не говорю просто о юристах, врачах, строителях мостов, получивших дипломы после взяток, за которые они попали на студенческую скамью и сдали зачеты и экзамены? А кто подсчитал число разрушенных научных школ!? А можно ли без стыда приводить социологические данные о профессиональных предпочтениях молодежи!? Нельзя говорить о таком высшем образовании в стране, встающей с колен!
По той же причине просто кастрирована тема правовой системы и независимости суда. Вы представляете, что будет с нынешней «элитой» при нормальном правосудии и правоприменении? Нужны еще комментарии? Я бы рассматривал само упоминание слова «суд» в докладе как нравственный и профессиональный подвиг авторов.
Теперь понятно, почему в докладе ИНСОРа нет реального диагноза. Он невозможен, когда множество важных тем находятся за пределами зоны допустимого обсуждения. И еще одна причина. Честный диагноз может перечеркнуть актуальность темы модернизации, поскольку будет больше походить на патологоанатомическое заключение. Такое ощущение может возникнуть у читателя. Хуже того, оно может возникнуть у составителей доклада. А это уже — шизофрения. Какая тут модернизация, когда надо защищать право людей на жизнь или спасать целостность страны.
Итак, как законченная программа текст доклада ИНСОРа не состоялся. Более того, по своей генеалогии он и не мог состояться. Кроме того, он появился, как мне кажется, выкидышем, в спешке, порожденной утечками, в отсутствие планировавшегося предварительного профессионального обсуждения. И это сказалось на качестве доклада. Но почему и зачем он тогда появился таким? Как стало возможно появление текста столь низкого качества при столь высокой цели? Причин и объяснений несколько. Кратко коснусь их.
В обществе абсолютно утрачен спрос на серьезное видение будущего, а интеллектуальная элита перестала формировать качественное предложение, планка политического анализа перспектив страны крайне низка. В этом смысле доклад ИНСОРа играет важную провоцирующую роль. Он показывает эту низкую планку; побуждает ее поднимать; отклики на предъявленный текст демонстрируют, что, по крайней мере, в узких околополитических кругах такой спрос зарождается.
При всех своих дефектах доклад имеет явную демократическую и либеральную направленность. Тем обстоятельством, что он выпускается из «кухни при дворе», доклад сигналит: это обсуждаемо! И открыто обсуждаемо! К этому можно относиться всерьез! Не тушуйтесь, коллеги! Если учесть, насколько робко большинство «коллег», эта миссия доклада крайне важна. Доклад просто вопиет из своей дворцовой кухни: «Мы тут, в полуподвале, не можем позволить себе всего… Но вы-то на свободе! Давайте, заполняйте пустоты… Ставьте свои диагнозы… Выписывайте свои рецепты…». А уж какой вкусный пробел оставили авторы для последователей — как перейти к светлому будущему. Вот где можно разгуляться людям с фантазией!
Давайте зафиксируем для ясности: в той России, которую предложили нам авторы доклада, нет места ни Путину, ни Сечину, ни Суркову и им подобным; я и Медведева там слабо различаю. В этой России нет места разворовыванию страны, захватам чужого бизнеса, беспредельному насилию и хамству со стороны власти, беспардонному и наглому растлению людей посредством монополии на информацию и пропаганду. И в этом смысле доклад является явным вызовом нынешней бюрократии всех уровней, начиная с высшего. А это тоже важно.
Наконец, полезно обратить внимание на международную часть доклада — самую объемную, весьма обстоятельную и абсолютно западно-ориентированную. Тут и контраст с привычной антизападной риторикой власти, и просто крик: «Будущая Россия — часть Запада! Ау-у-у-у!!!». Будьте уверены: Западу наплевать, ему не до того. Но мы-то сами слышим этот отчаянный крик?
Статья опубликована на сайте ЕЖ.Ru
