Даже от тандемократии может быть польза. Вот поручили Дмитрию Медведеву провести операцию прикрытия, сиречь провокацию, он и написал статью о модернизации. Все понимают, что это байхуа юньдун – "пусть расцветают сто цветов, соперничают сто школ" - маоистская кампания, в конечном счете приведшая к культурной революции. Все видят, что и хунвэйбины уже тренируются на Подрабинеке и проводят антиконституционные акции. Ведь Конституция России, как известно, начинается словами "Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле". А "Наши" о своем "Русском марше" сообщили, что "на него приехали десятки тысяч молодых людей, представляющих разные национальности нашего великого русского народа" (ВИДЕО ГРАНЕЙ-ТВ).
Но даже если так, отчего же не высказаться? Может быть, последняя возможность – вот уже Язова награждают. Так что правильно делают те, кто решил поговорить о модернизации. Скажу и я несколько слов о том, почему ее не будет при нынешнем политическом поколении, пока не сменится не только политическая элита, но и парадигма национального развития. А этого, боюсь, без национальной катастрофы не произойдет. Но не о ней сейчас речь, а о том, что к ней приведет.
Эти заметки - лишь часть наблюдений над тем, что я называю неототалитаризмом или тоталитаризмом нового типа, формирующимся в России. Стоит, конечно, разобрать этот процесс подробно, ибо он неравномерен, где-то развивается классически, так сказать, по Ханне Арендт, а где-то в нем проявляются новые черты. И новым является прежде всего то, что для России он нечто вроде возвратного тифа. Вроде бы изжитая болезнь возвращается, но уже приспособившись к старым лекарствам и методам лечения.
И при всей своей новизне относительно мирового тоталитарного опыта этот строй несет в себе те черты, которые в русской истории повторялись неоднократно. Тоталитаризм вообще является демодернизацией, архаизацией и отпадением от цивилизации – новым варварством. Но особенность России - то, что при всем сходстве с тоталитаризмом германским русский тоталитаризм был не столько демодернизационным, сколько домодернизационным. Великие сталинские достижения, воспеваемые ныне чуть ли не на высшем уровне, были не победами, достигнутыми в наступлении, а оборонительными успехами. Все силы были брошены на изоляцию и торможение, а не на открытое развитие.
И советский режим был глубоко национально-русским, как и режим действительно первого большевика, прорубившего окно в Европу, вместо того чтобы просто открыть дверь. Это стало очевидным в последние двадцать лет, особенно в путинское десятилетие. И вновь, как во времена Петра I и Сталина, строится оборона от окружающего мира, тормозится национальное развитие. И статья Медведева по существу сводится к тому, что хорошо бы обороняться не такой ценой, как при Петре и Сталине. Правда, оборону эту он называет модернизацией, но это свойственно не ему одному.
Модернизацию можно определять, описывать и трактовать с самых разных точек зрения. По мне, так принципиальное значение имеют качество и уровень коммуникативности – от монетаризма до информационных свобод и свободы передвижения. Это включает в себя все, в том числе и уровень общественной солидарности, и свободу объединений. Но у каждой страны свои приоритеты и особенности. Для России решающим является вопрос формирования современной нации и национальной идентификации. Как это происходит в бывших советских республиках, развивающихся в иудеохристианской парадигме и не желающих отказываться от новой национальной субъектности в угоду российской правящей элите.
Формирование современной нации происходит путем признания ею принадлежности к чему-то большему, чем она сама, что может выражаться институционально или же в повседневном сознании. Символическое значение таких институтов, как ЕС и НАТО, конечно, велико, но дело, в конце концов, не в них, а в осознании общности с человечеством – не больше и не меньше. В современном мире без подобной открытости никакая модернизация невозможна. Она будет заменена заимствованием технологий, использование которых окажется ограниченным – ведь они инокультурный, чуждый элемент в закрытых обществах.
Удивительное дело – все, кто после статьи Медведева принялся обсуждать пути модернизации России, обошли вниманием острейшее противоречие. О какой модернизации может идти речь, если внешняя политика нашей страны концептуально и на практике находится на уровне рубежа позапрошлого и прошлого веков? Это все та же Realpolitik, что привела мир к Первой мировой войне. Все те же сферы влияния, о непризнании которых заявляли ведущие политики Запада, отрицающие существование так называемого постсоветского пространства.
И каким же видится субъект модернизации – российский гражданин? Это что ж, параноик, ищущий грузинских шпионов у себя под кроватью, но при этом самодовольный тип, уверенный, что Украина завтра развалится, а сутки спустя за ней последуют Соединенные Штаты? Человек, который признает только один способ коммуникации – мочить? Он вам никого не напоминает? А мне так очень. Данилу Багрова, который фром раша. Герой девяностых десять с небольшим лет спустя – образцово-показательно путино-подданный.
Вся его модернизация – замочить украинца в сортире, рассчитавшись с ним за Севастополь, да сообщить человеку, не знающему русского языка, что Америке скоро кирдык. Что, правда, не мешает ему прилететь в обреченную Америку в свитерке, а вернуться оттуда в бежевом пальто, вдоволь покуражившись в первом классе.
А никому другому тандемократия модернизацию не доверит.
Статья опубликована на сайте Грани.Ru
