Больше года политик, известный диссидент и писатель Владимир Буковский не был в России. На несколько дней он прилетел в Москву специально для того, чтобы принять участие в политсовете демократического движения "Солидарность". Попутно ему пришлось заступиться за Илью Яшина, который подал апелляцию на исключение его из "Яблока". Наш разговор с Владимиром Буковским состоялся после заседания бюро партии, мы в первую очередь попросили политика поделится своими впечатлениями.
— Владимир Константинович, почему вы ходатайствовали за Илью Яшина?
— С моей стороны это была дружеская акция. Я поддержал Яшина из солидарности. Ему досадно, что коллеги, с которыми он проработал много лет, так к нему отнеслись. Не думаю, что Илья так уж сильно держится за ничего не дающий ему мандат. Для него это вопрос принципа. Многие были против исключения Яшина из партии. Недоумевали в первую очередь люди из регионов: зачем? Мне, как человеку, кандидатуру которого год назад партия поддержала на выборах президента, разрешили выступить. Плюс ко всему, я не мог промолчать после того, как один из партийных деятелей назвал "Солидарность" кремлевским проектом, якобы создающимся в противовес "Яблоку". Я сказал, что не потерплю обвинений в свой адрес, я не участвовал ни в одном кремлевском проекте.
Исключение Яшина за то, что он сотрудничает с "Солидарностью", — это жест крайне недружественный, ведь цели у оппозиции общие. При том что "Солидарность" — это движение, а не партия, она не участвует в выборах, никому не составляет конкуренцию. Отказ же "Яблока" от сотрудничества с другими демократическими силами — это сигнал на всю страну. Вряд ли такое людям понравится. Общая беда назревает. Все будут опять говорить, что демократы расколоты и не могут между собой договориться. Тенденции к сектантству в партии "Яблоко" явно только усилились.
— Как, на ваш взгляд, изменилось демократическое движение за тот год, что вы не были в Москве?
— Оно по-прежнему в стадии формирования, мы мало продвинулись в этом деле. Декабрьский съезд "Солидарности", возможно, что-то и дал, но что именно, сказать пока трудно. Неизбежная и нужная стадия организации затянулась, процессы идут очень медленно. Давно надо было регистрировать своих сторонников. Формально эта процедура очень простая, потому что как такового членства у нас нет. Без регистрации мы очень многих упускаем. Сайт, который помогает сторонникам войти и зарегистрироваться в сообществе, не сделан. Время такое, что на учете каждый день, взорваться может уже весной, а мы все структурными вопросами занимаемся.
— Что может "взорваться весной"?
— Общественная обстановка. Недовольство властью нарастает. В регионах это чувствуется сильнее, чем в Москве. Там целые предприятия закрываются, там инфляция и девальвация рубля чувствительно бьют по карману людей. Даже при невероятно апатичном характере нашего населения, его терпение может лопнуть в любой момент. Слишком сильный перепад от хорошего к плохому. Надеяться же на то, что правительство уйдет само, не приходится. "Путина в отставку" — это всего лишь лозунг, а не механизм.
— Вы не верите, что Медведев отправит Путина в отставку?
— Подумайте сами: зачем им это надо? Сейчас самое неудобное время проводить выборы. Власть это понимает, там попытаются проскочить момент кризиса без выборов. Непонятно другое. У них явно был план провернуть рокировку и вернуть Путина в президентское кресло. Ведь поправки в Конституцию не просто так принимались. При таком раскладе проведение выборов вполне было бы логично и законно.
Общественное мнение не на стороне власти, по официальным данным, ее рейтинг упал ниже критического уровня! Так что если бы они решились на выборы, то провели бы их весной. Задержка делает ситуацию все более нелогичной. С другой стороны, двоевластие прошло бы для них безболезненно, если оно было бы недолгим. Но если это затягивается, то тут начинают играть другие факторы, в том числе и извечное стремление бюрократии разводить лидеров — это они умеют и на Западе, и у нас. Они могут сильно раскрутить ситуацию, и трещина пойдет сверху. Так что не проводить выборы опасно — это приведет к расколу. Проводить тоже опасно. То есть все решения плохие. Хороших нет. Вот и топчутся пока на месте.
— Получается, все правильно, общее замешательство...
— Неправильно, оппозиция должна готовиться. Распускать щупальца, входить в контакт с людьми, иначе протест будет отдельно, а мы отдельно. Все очень медленно развивается. Мы целый день убили на структурные вопросы. Деваться от них некуда, но их, наверное, надо было раньше решать, я не знаю...
— Понятно. Теперь давайте поговорим о Великобритании. Как она переживает кризис?
— Идет сокращение, но безработицы нет, инфляции тоже. До низов кризис еще не дошел. Остро почувствовали его те, кто брал кредиты, у кого была ипотека. Правительство вбухало на поддержание банковской системы 2 триллиона фунтов стерлингов. Это чистое безумие! Банки так и не восстановили кредитование производства, они держат деньги. Так что легче не стало, все это еще скажется через год. В Англии, скорее всего, тоже будет и массовая эмиссия, и страшная инфляция. Но, на мой взгляд, новые демократии все же переживут кризис тяжелее, чем старые.
— Какова реакция западной общественности на ухудшение материального положения?
— Зависит от процента безработицы. Например, в США безработица уже составляет 7 процентов. Пока это не смертельно, беспорядки начнутся, когда цифра будет двузначной. Забастовки в Англии только начались... Я помню, какой кошмар был в конце 70-х годов. Инфляция 18 процентов, это неслыханно! Бастовали все. Не работали больницы, не работали морги, даже светофоры. Всеобщую забастовку объявили шахтеры... Но Тэтчер их сломала. Она запаслась углем, и дефицита топлива мы не чувствовали. В результате профсоюз раскололся, и шахтеры уже никогда не были такими борзыми. Вообще профсоюзное движение в Великобритании гораздо слабее, чем, к примеру, во Франции и Германии. Кроме того, Тэтчер провела реформу трудового законодательства, и под запретом оказались пикеты из солидарности.
Шредер попытался провести подобные реформы, но местные профсоюзы ему не дали. А реформы необходимы, но не от хорошей жизни. Страховые отчисления в Европе таковы, что приходится закладывать двойную зарплату, и в результате бизнес становится неконкурентоспособным. Все фирмы бегут из Европы, переводят свои операции в Корею, Китай. Социализм экономически выдержать нельзя... Никак не получается, чтобы трудящиеся жили хорошо, и не может получиться.
— Разве в этом причина экономического кризиса?
— В том числе. Но выход есть, как показал 1929 год. С приходом Рузвельта Штаты стали выходить из кризиса. Европейские страны после войны с трудом, но все равно выбрались. Борьба с кризисом успешна в устойчивых политических системах, а неустойчивые рушатся...
— Кстати, к нашим соотечественникам, проживающим в Англии, добавился новый "колонист" — Евгений Чичваркин. Как там вообще организована жизнь русской диаспоры?
— По моим наблюдениям человека, живущего тридцать лет за границей, русские имеют один национальный порок — патологическая неспособность к политической самоорганизации. Все эмигранты самоорганизовались: эстонцы, латыши... Все, но не русские. А были периоды, когда поток русской эмиграции был достаточно приличный. У русских были консерватории, школы, библиотеки, даже университеты. Но не было политической организации. Ее не было и в других странах. В США, например, очень сильны этнические организации. Представители почти всех национальностей, кроме, опять же, нашей, имеют свои организации. Хотя в Америке русских примерно два миллиона. Русские не могут сесть и между собой договориться. Например, в политсовете партии "Яблоко" половина с друг другом не разговаривают... Сейчас в Англии живет 350 тысяч русскоговорящих, есть 6—7 газет на русском языке, есть радио, галереи, магазины, бизнес, культурные организации.
— А как англичане отнеслись к покупке Александром Лебедевым газеты Evening Standard?
— Они в ужасе. Это очень популярная лондонская газета, выходящая большим тиражом, и вот теперь она становится рупором Кремля. Да, лондонцы именно так восприняли это приобретение. Ведь Александр Лебедев — гэбешник, и капитал свой он приобрел не потому что такой умный, а потому что связан с властью.
— Означает ли это, что в восприятии англичан нет большой разницы между Лебедевым и Березовским?
— Для них все одинаковы — все жулики. В этом ни у одного англичанина не возникает сомнений. Не существует бизнеса, занимаясь которым, можно заработать такие деньги, какие имеет Березовский. Происхождение его состояния объясняется дружбой с Ельциным. Кроме того, подобным представлениям постоянно находятся подтверждения. Например, недавно Абрамович подарил яхту Владимиру Владимировичу Путину стоимостью в 40 миллионов долларов. Тайно подарить премьеру трудно. Получается, Путин яхту принял, ведь никто не сказал, что он вернул. В Англии это считают взяткой, свидетельством о коррупции, и английская пресса тут же все бы выяснила.
— Вы верите английской прессе?
— Да, потому что в Англии функционирует независимая судебная система. Я три раза судился и выигрывал, в частности с The Guardian. Вообще все охотно судятся. Березовский судился с Фридманом за то, что тот назвал его "мафиози", и выиграл суд. В России же все суды коррумпированные, в Англии судебная система пока держится.
— Вы себя теперь настоящим британцем ощущаете?
— Вполне. В 1976 году, когда меня выгоняли, мы понимали, что режим невечный, но неизвестно ведь, кто кого переживет, поэтому ощущение было такое, что уезжаем навсегда и до лучших времен не доживем. Такой психологический настрой помогает не заболеть ностальгией. Зачем думать о том, что невозможно? Все, как отрезал. В первое время контраст был очень разительный. В некотором роде была даже эйфория от материального изобилия, через пару лет это прошло, и чувства стали более реалистичными. Меня долгое время интересовали политические процессы в Советском Союзе, я во все влезал. Но в 90-е я потерял интерес к России, потому что понимал, что если систему так и не добили, значит, все пойдет назад. Все вернется... Небольшой всплеск интереса произошел в позапрошлом году в связи с моим выдвижением в президенты, потом опять все заглохло. Ничего не изменилось, несмотря на то что я всю свою жизнь на это угрохал.
— Вы смотрите на будущее России без оптимизма?
— Безо всякого. Оптимизм не по моей части, это не мое амплуа. Я занимаюсь научным анализом как функций головного мозга, так и политической системы. Свои желания в этом случае я исключаю, они не должны загрязнять мозг. Анализ должен быть безжалостным. Произошло все то, что я предсказывал: если не идти вперед, то придется двигаться назад.
Коммунистическую систему не добили, не провели люстрацию, впоследствии произойдет дальнейшая фрагментация России — это висит в воздухе. Мощных политических сил, способных остановить этот процесс, нет. Кризис приведет к тому, что власть рухнет, наши губернии расползутся. Россия — страна большая, но хрупкая. Как только происходит кризис, страна начинает распадаться. Это естественная реакция, потому что исторически она строилась с крыши. Что делать, если никого кнутом в оппозицию не загонишь? Будет поздно что-то делать, когда начнут бить машины. Полыхнуло в Приморье — туда московский ОМОН направили. А если в пяти регионах полыхнет? Россия распадется на уральскую, дальневосточную и прочие республики. Мне представляется реальным такой сценарий.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
